Культурно-исторический аспект отношений родителей к ребенку

Современные сравнительно-исторические данные убедительно свидетельствуют, что современные житейские представления о родительстве не являются универсальными, и родительская любовь, как мы ее понимаем, — продукт длительного и весьма противоречивого исторического развития.

Исследователи социологии и истории отцовства видят формирующийся идеал отцовства конца двадцатого столетия как отца, являющегося в такой же равной степени родителем, как и мать. В западных странах проблема исследования отцовства достигла заметного положения в общественных науках во время эры исторически высоких ожиданий мужской вовлеченности в повседневную жизнь своих детей.

Работы социологов и историков по отцовству говорят о том, что отцовство — по существу, социальное явление. Каждое поколение формирует свой культурный идеал отца согласно своему времени и условиям, и каждое поколение имеет дело с неизбежным пробелом между «культурой» отцовства и «пове­дение» отца в семье.

На ранних этапах развития человеческого общества уход за деть­ми и их воспитание были делом всей родовой общины. Родительские функции распределялись между широким кругом родственников, и детей поощряли считать себя принадлежащими к группе как к цело­му. Привязанность между ребенком и его физическими родителями не развивалась.

В первобытном обществе убийство ребенка (инфантицид) не считалось таким преступлением, как убийство взрослого, похоронный обряд сводился к минимуму или отсутствовал. Но иметь детей считалось почетным. И не только родители и близкие родственники, но и другие взрослые члены общины обычно были ласковы и внимательны к детям.

Даже в античном обществе забота о детях была весьма избира­тельна. Маленькие дети не вызывали у античных народов чувства умиления, их по большей части не замечали. Ребенок рас­сматривался как низшее существо, которое принадлежит родителям как прочая собственность.

Например, по данным Ш. Барта в Древнем Египте отношения отцов и детей строились на взаимо­выгодном сотрудничестве: дети помогали по дому, отцы их кормили. Дети были полностью подчинены воле отца. Именно отцы обучали своих сыновей, в том числе и тому, что значит быть отцом. [6]

В древней арабской культуре отец был главой семьи и решал все вопросы, в том числе и выбирал брачных партнеров своим детям. От­ношения «отец—ребенок» строились на строгости и жесткости. У древ­них израильтян отец почитался как Бог-творец, был не только защит­ником и кормильцем, но и карал за проступки.

В Древней Греции отец вообще не принимал участия в воспитании своих детей, однако позд­нее, во времена полиса, вернулся к своим функциям, т.к. общество осознало, что взаимоотношения родителей и детей передаются на все последующие поколения.

В Древнем Риме отношения отца и детей строились как отношения владения вещью, а не на основе любви или заботы. У отца были более важные интересы, чем воспитание детей. Отец имел абсолютную власть над детьми, и даже сыновья не могли получить ничего, пока он был жив. Однако в последнее время исследователи изменили мнение относительно отношений отца и детей в Древнем Риме. Отец был не чужд милосердия и не был жесток к своим детям. Право же полновластного распоряжения жиз­нью и смертью детей было отобрано у отцов только около 390 г. н. э., инфантицид стал считаться преступлением только в 318 г. при импера­торе Константине, и только в 318 г. был приравнен к человекоубийству. [6]

Раннее христианство привнесло духовность в отношения отца и детей, кроме того, стали четче разграничиться отцовская и материн­ская функции. В отношениях появилась эмпатия. Однако позднее, в средние века, происходят значительные изменения: появляется новая социальная роль — священник, исповедник, который вмешивается во все внутренние дела семьи и берет на себя функцию отца. При этом сам дает обет безбрачия и не имеет права иметь детей. Таким образом, про­исходит ущемление отцовства как важнейшей роли в жизни мужчины. Данная тенденция еще более усиливается в XII-XIII веках, когда отцовство связывается с женщиной и грехом. Только в XIV веке церковь начинает почитать материнство и позд­нее — отцовство, когда, согласно учению Фомы Аквинского, духовные наставления отца становятся важны для воспитания ребенка в духе почитания религии.

Однако формирование стойкой привязанности родителей к детям затруднялось:

Во-первых, из-за высокой смертности и высокой рожда­емости — холодное отношение к смерти детей — своеобразная психоло­гическая защита на то, что случалось очень часто.

Во-вторых, обычай воспитывать детей вне семьи в среде феодальной знати приводил к тому, что взаимоотношения родителей и детей регламентировались не чувствами, а нормой и сознанием родственных обязанностей и пра­вил этикета. В России зависимость детей от родителей была рабской: от отца — главы семьи — находились в зависимости и женщина и дети. Церковные предписания требовали строгости воспитания. Домострой запрещал даже смеяться и играть с ребенком. [13]

В средневековой Франции воспитание детей было жестоким и, одновременно, небрежным. В XV-XVI веках вни­мание к детям возросло, что означало, однако, усиление требователь­ности и строгости, а не любви. Вплоть до середины XVIII века, несмотря на то, что книг, посвященных родительским обязан­ностям, выходило множество, родительские чувства занимают мало места в личной переписке и дневниках. Этому способствовал обычай воспитывать детей в закрытых пансионах и монастырях.

Только во времена Ренессанса отношение к семейным функциям начинает меняться. Эпидемии и высокая смертность привели к тому, что отношения между родителями и детьми стали более близкими, особенно это справедливо для матерей, т.к. отец очень часто находился вне дома из-за войн или работы. Реформация сделала женские роли матери и хозяйки в доме главными и единственными в жизни женщи­ны. Отцовские же функции не контролировались больше церковью, а регулировались обществом.

В конце XVIII — начале XIX веков семья начала отстаивать свое «естественное право» заботиться о детях, экономические трудности доводили людей до полного отрица­ния нужности детей семье. Дети нужны были не семье, а государству, армии и т.д.

В XVIII веке мать берет на себя еще больше семейных функций, занимаясь только домом. Отец становится кор­мильцем, работает для того, чтобы мать занималась детьми. Тогда и появляется концепция материнской любви, о любви отца речи не идет. XIX век привнес изменения статуса отца, который потерял свою абсолютную власть. Кроме того, провозгла­шается незаменимость матери в воспитании детей, появляется теория «материнского инстинкта». Отец постепенно теряет свои функции, так защиту и образование берет на себя государство. Становится возмож­ным обеспечение семьи женщиной, развивается женское движение во многих западных странах.

Отношение родителей к детям меняется не только со временем, оно зависит от культурных традиций. Важный вклад в изучение традиций культуры внесла М. Мид, изучившая особенности детско-родительских отношений и описавшая непривычные европейцам стили и методы воспитания. Работы М. Мид показали, что родительство заложено в человеке биологическими пред­посылками и только социальные установки могут подавить его. Там, например, где беременность наказывается социальным неодобрением, женщины могут идти на все, чтобы не рожать детей. Там, где люди ценят, прежде всего, со­циальный ранг, женщина может убить собственного ребенка. [17]

Родительские установки в отношении, например, беременности совпадают с установками культуры. Иногда беременность считается неприличным состоянием, о котором нельзя говорить и неприлично замечать. В некоторых культурах к беременным относятся с почтением и наделяют особым статусом. В западных культурах к беременности относятся как к обычному явлению. Существуют культуры, в которых беременность воспринимается как изменение состояния и матери, и отца. [13]

Взаимоотношения между родителями и детьми сильно детерминиро­ваны установками общества. Например, в Японии дети до трех лет спят либо с родителями, либо с бабушками или дедушками, либо с братьями или сестрами, но никогда одни. Такая ориентация детского сна спо­собствует установлению близких, гармоничных отношений между детьми и родителями и принятию культуры, где ценятся гармоничные коллективные отношения. Американские дети почти всегда спят в от­дельной комнате, что, по мнению родителей, способствует развитию независимости.

Вырастая, представители разных культур по-разному организуют свое взаимодействие с детьми. Культура формирует отношение к детям и опосредованно — через принятое ко­личество детей, — в маленькой семье родители уделяют гораздо больше внимания ребенку, чем в большой.

Кросскультурные данные И.С. Кона показывают, что национальная принадлежность и социально-классовое положение влияют на отношение родителей к ребенку. Во всех этнических группах родители; из более низших социально-экономических слоев склонны к большей строгости, чем представители средних слоев. Но у разных народов это проявляется по-разному, в зависимости от типа поведения. Су­щественная разница выявилась между европейским и американским стилем воспитания: американские родители более либеральны и терпимы, нежели европейцы. Но речь идет не столько о большей или меньшей строгости национального стиля, сколько о различном отно­шении к тем или иным поступкам, т.к. терпимость в одном часто со­провождается повышенной строгостью в другом. Такая же качествен­ная, а не просто количественная разница обнаружилась между отцами и матерями. Родительские установки и стиль воспитания тесно свя­заны с наличием у данной субкультуры тех или иных мотивационных потребностей.

Люди, в этнической культуре которых сильнее выражена потребность в достижении, склонны больше опекать детей, незамедлительно откликаясь на их просьбы о внимании, но они гораз­до острее реагируют на проявление дерзости, нежели люди, которые больше ценят групповую принадлежность и дружественные отноше­ния с окружающими. [6]

В большинстве культур признается решающая роль матери в вы­хаживании и воспитании ребенка, об этом единодушно свидетель­ствуют и этнографические, и исторические данные. Даже когда мать заменяется нянькой или кормилицей, это не меняет принципиального различия мужских и женских функций. Однако в некоторых обще­ствах, в которых очень важную роль играют традиции, отцовская роль, ассоциирующаяся с властью и статусом вождя, структурируется и символизируется детальнее, чем материн­ская, рождение ребенка не ритуализировано и не дает женщине осо­бого престижа, а генеалогические и личные связи ребенка с отцом социально более значимы. [13]

Но у многих народов существуют строгие правила избегания, ограничивающие контакт между отцом и детьми, делающие их вза­имоотношения чрезвычайно сдержанными и суровыми, исключа­ющими проявления нежности. Культ мужчины всегда был культом силы и суровости, а «невостребованные», подавленные чувства атрофируются.

Соответственно, отцовство в разных культурах зависит от факторов половых различий и жизненного цикла мужчин и женщин, культурного регулирования сексуальности, интернализации социальных норм и правил поведения, мотивов аффилиации, предприимчивости, достижения и соревнования, особенностей традиций ухода за младенцами, и даже языка и экологических условий. [6]

Патриарх – глава рода, отец семейства, выполняющий по совместительству функции вождя. Слияние ролей Отца и Вождя – характернейшая черта патриархальной культуры. Члены семьи повинуются отцу. Отцам приписываются качества: сочетание строгости и справедливости, умение разрешить все конфликты «по-семейному».

В традиционной китайской семье почтение к отцу распространяется и на сына, особенно старшего; уже с 4_летнего возраста он пользуется большим уважением женщин. Недаром в Китае выражение «старший брат» может служить в качестве почтительного обращения к любому мужчине.

В традиционной японской семье отец еще более отдален от детей.Он почетный гость в своей собственной семье. Через отца идет духовная нить, связывающая человека с Императором, носителем божественной сущности. Таким образом, в традиционно восточной семье преобладает почтительность и поклонение.

Традиционная латиноамериканская семья — доминирование властного, грубого, жестокого отца основано на специфическом культе мужественной силы Отец с презрением относится к «возне с детьми», считая это занятие недостойным настоящего мужчины

Отец в патриархальной немецкой семье проводит с детьми много времени, отдыхает, играет с ними, постоянно заботится о них. Это не мешает ему не упускать из виду строгость и дисциплину. Отец не может быть не прав, и его слово является законом. Мать также подчиняется ему беспрекословно, в его присутствии одобряя его дисциплинарные меры, хотя в отсутствие отца она добра и ласкова с детьми.

Роль наказания, особенно физического, значительно выше в западных патриархальных семьях, чем в восточных. Связь с детьми – от почти полного пренебрежения ими, как в традиционной мексиканской семье, до внимания и постоянной заботы – в германской. Однако во всех случаях есть одна общая черта: отец находится на недосягаемой высоте для ребенка, отец – прежде всего авторитет, прообраз и олицетворение той власти, которой ребенок беспрекословно будет подчиняться, когда вырастет и сам станет отцом.

Переход к капиталистическому способу производства ознаменовал собой первый удар по традиционной семье. Произошло освобождение отца от всякой ответственности за содержание семьи. На раннекапиталистических фабриках и заводах женщины подвергались изнурительной эксплуатации наравне с мужчинами; широко использовался и детский труд. Это делало разделение семейных ролей на мужскую и женскую формальным и в какой-то мере приближало ребенка к отцу.

По мере улучшения материальной стороны жизни рабочих индустриальных стран, развития законодательства, запрещающего детский и ограничивающего женский труд, положение отца и матери в отношении детей вновь стало асимметричным. Традиции патриархальности, подчеркивающие значение отца как главы семьи, кормильца и защитника, и матери как хранительницы очага и воспитательницы детей, за это время не были забыты. Они сохранялись в первую очередь в крестьянской среде и в какой-то степени могли быть восстановлены. При этом, с одной стороны, отец получил возможность общаться с детьми вне работы: играть с малышом, возиться с дочерью – тогда как раньше отец был главным образом воспитателем сына и то лишь с того момента, когда сын становился достаточно взрослым, чтобы продолжать отцовское дело. С другой стороны, именно эта функция отца в воспитании мальчика, функция, выражающаяся словами «делай, как я», – эта функция в развитых обществахXX векаявно утеряна.

Страшный удар, нанесенный патриархальной семье в России в конце 20-х – 30-е годы, имел множество причин и еще больше следствий. Для ускоренной индустриализации требовались миллионы женских рабочих рук; женщина была оторвана от детей и брошена на производство. Сиротство при живых родителях стало массовым явлением. Колоссальные репрессии, затем неслыханная по числу жертв война, вновь вихрь репрессий – все это обрушилось в первую очередь на мужскую часть населения. Очевидно, что в этих условиях семья без мужчины стала нормой. Женщина поняла, что со всеми функциями в семье она может справиться одна. Впрочем, другого выхода у нее просто не было.

История 20–40-х годов представляет широкий спектр разнообразных преступлений против отцов. На одном краю спектра – отцеубийство. На другом краю – отрикание от отцов.

В настоящее время роль мужчины во многих семьях сведена если не к нулю, то к минимуму. С одной стороны, он утратил прежний авторитет, с другой – лишившись патриархальной высоты и недоступности, он сплошь и рядом не стал ближе к детям. Не так уж мало семей, где отец – просто «чужой среди своих».

Итак, можно заключить, что существуют очевидные генетически запрограммированные предпосылки отцовства, однако биология не объясняет всю специфику родительского поведения, его мотивации и институциализации у человека, многие проблемы и кризис семьи в конце двадцатого века имеют достаточно длительную историю, и чтобы понять современные сложности отношений отца и ребенка, нужно рассматривать их не изолированно, а в широкой срав­нительно-исторической и кросскультурной перспективе. [6]

1.2 Позиция отцовского и материнского отношения к ребенку

С точки зрения Э. Фромма, отцовская любовь по сравнению с материнской — любовь «требовательная», условная, которую ребенок должен заслужить. Отцовская любовь не является врожденной, а формируется на протяжении первых лет жизни ребенка. Для того чтобы заслужить отцовскую любовь, ребенок должен соответствовать определенным социальным требованиям и отцовским ожиданиям в отношении способностей, достижений, успешности. Любовь отца служит как бы наградой за успехи и хорошее поведение. В ребенке для отца воплощена возможность продолжения рода, поскольку в соответствии с традиционными нормами мужчина должен воспитать наследника как продолжателя рода, хранителя традиций и родовой памяти. Таким образом, отец выполняет функцию социального контроля и является носителем требований, дисциплины и санкций. [22]

Согласно представлениям А. Адлера, роль отца в воспитании заключается в поощрении активности, направленной на развитие социальной компетентности. Если мать предоставляет ребенку возможность ощутить интимность человеческой любви, то отец проторяет ему путь к человеческому обществу. Отец является для детей источником познаний о мире, труде, технике, способствует формированию социально полезных целей и идеалов, профессиональной ориентации. [3]

А. Греймс отмечает: «Материнская забота обеспечивает возможность принятия, отцовская же забота побуждает к отдаче. И то и другое необходимо для развития личности».

Психологи отмечают также, что отношение к младенцам отцов, стремящихся принять активное участие в заботе о ребенке, отличается от отношения матерей. Отцы преимущественно играют с ребенком, тогда как матери обычно пеленают, купают и кормят его. Даже ухаживая за ребенком, отцы предпочитают делать это в игровой манере. При этом они играют с детьми иначе, чем матери. Отцы больше склонны к энергичным играм, направленным в первую очередь на физическое развитие ребенка: они подбрасывают малышей, двигают их руками и ногами, качают на ноге, кружат, катают на спине. Матери же обращаются с малышами более осторожно, нежно разговаривают, поглаживают, бережно носят на руках. [1]

Тем не менее, полученные данные показывают, что не только на Западе, но и в России отцы все чаще привлекаются к уходу за грудными детьми и участвуют в их воспитании наряду с матерями, причем в семьях возникает сотрудничество, какого прошлые поколения не знали.

Таким образом, функции отца в семье претерпевают сравнительно быстрые изменения, складывается новая модель отцовства, сочетающая в себе две формы эмоционального отношения к ребенку — условную отцовскую и безусловно-принимающую материнскую любовь.