Пронзительный крик, потом бух ; и девочка лет трех плюхается на ватрушку мальчишки, вот-вот собиравшегося скатиться с ледяной горки.
; Я хочу кататься на этом!
Мальчик старше. Но, оторопев от такого бесцеремонного поведения, озирается, пытаясь понять, что происходит.
; Съезжай, съезжай, сынок! Пусть и она прокатится! ; поторапливает подоспевшая бабушка.
Детей на горке много, очередь создавать вроде как нельзя. Да и что случится, если чужой ребенок прокатится с внуком? Он ведь не против. Хотя и не спрашивал его никто особо. Вжжжик. Ватрушка внизу, двое детей благополучно вывалились из нее и быстро карабкаются вверх.
Подходит очередь Василисы. Ей 4 года. Выменяв у сестры модную мягкую ледянку, на которой красуются герои любимого мультика, она счастлива и почти готова к скоростному спуску.
; Хочу. ; та же малышка, мигом потеряв интерес к мальчику с «ватрушкой», ринулась к моей младшей.
; Нет, это же моя! Почему ты забираешь?
; Не дам, это моя. Я сама на ней сейчас поеду!
; Дай! Я хочу! ; девочка не унимается.
Василиса же, сама почти потеряв терпение, пытается спасти свою драгоценность. И спастись сама. Но не тут-то было. Едва устроившись, она не успевает уехать, как сверху на нее плюхается напористая девочка.
; Нет, мне это не нравится!
И мне, признаться, тоже не особо нравилось, чтобы верхом на моей дочери, как на коньке-горбунке, мчалась наездница, немногим легче ее по весу.
Зрители наблюдают, но не вмешиваются. Равно как не вмешивается и мама девочки. На просьбу призвать дочь к порядку, она, глазом не моргнув и ни на минуту не попытавшись унять капризное дитя, бросила фразу, которую я, наверное, запомню на всю жизнь.
; Она же ребенок! Что я могу с ней сделать!
; Но вы же, как родитель, можете контролировать ее поведение?
; Нет. Я же сказала, она ребенок. А вы, видимо, забыли, что в социуме принято делиться. Мы, например, всегда и всем делимся и считаем правильным, чтобы делились с нами. Ваша девочка жадная. Жадность – это плохо!
Признаться, вступать в перепалки с родителями на детских площадках никогда не было моим любимым занятием. А уж тем более всерьез на них реагировать и восприниматься советы буквально.
Да, жадность, безусловно, плохо. Плохо, когда у тебя две конфеты, а у подруги ни одной. Но обе эти конфеты ты съедаешь сама втихаря, а не предлагаешь разделить сладости пополам. Плохо, когда испытываешь сильную жажду, а в бутылке воды осталось только на один глоток, и этот глоток выпиваешь ты, не поинтересовавшись, хочет ли пить сестра. Плохо, когда нужен красный карандаш, а у тебя он сломался, и сосед по парте почему-то не хочет давать свой. Хотя ты его об этом просила.
Но плохо ли, когда истерично орущий ребенок, лишь по ему известным причинам, решает воспользоваться твоей вещью, а ты не горишь желанием отдавать? И в жадности ли дело, а не в неумении вести себя в коллективе, с чужими детьми и их вещами?
Ведь если следовать правилам, в которые уверовала мама девочки, все, что твое – мое. А как же границы? Правила того же социума? И почему бы вместе с понятием «делиться» не прививать детям понятие «вежливо попросить» или «поменяться на время»? Чтобы никому не было обидно. Чтобы никто не чувствовал себя так, как будто любой может покуситься.
; Уходи, Сонечка, они не хотят делиться!
И пошли они прочь. И все взрослые вздохнули спокойно. А дети продолжили кататься. На своих и на чужих ледянках, поменявшись и поделившись друг с другом.
