Существует один очень интересный эксперимент Харлоу. Детенышей обезьяны сразу после появления на свет отделяли от матерей и в течение некоторого времени воспитывали в полной изоляции от других живых существ. Первая группа животных выдерживалась в таких условиях в течение первых трех месяцев жизни, вторая группа — в течение первых шести, а третья — первых десяти месяцев. В это время животным были обеспечены совершенно безопасные, комфортные условия, а пищу они получали через специальные кормушки. Затем этих обезьян поместили в среду здоровых, выросших в группе собратьев обезьян и наблюдали за поведением подопытных животных. Обезьяны, жившие в изоляции 3 месяца, очень быстро приспособились к нормальным условиям и вскоре ничем не отличались от других животных. Обезьяны, попавшие в естественные условия после 6-месячной изоляции, никогда так и не смогли вести нормальный образ жизни. Попав в группу здоровых обезьян, они испытывали чувство страха, забивались в угол, принимали оборонительные позы, закрывали головы руками и не соглашались участвовать ни в каких общих акциях группы. Хотя они и не погибали, но тем не менее оставались одинокими и не могли вести свойственный другим обезьянам образ жизни. В поведении подопытных обезьян, проживших в изоляции 10 месяцев, проявлялась необузданная, неукротимая агрессивность, совершенно невыносимая для группы здоровых обезьян. Несовместимость достигала такой степени, что сообщество здоровых обезьян погубило подопытных животных, иначе они сами стали бы жертвами агрессивности последних. Из этих наблюдений Харлоу делает два вывода. Во-первых, в процессе онтогенеза различные чувства появляются не одновременно, в частности у обезьян примерно в возрасте 6 месяцев появляется реакция страха, а на 9—10-м месяце — агрессивность. Почему же, если обезьяна вырастает в стаде, страх и агрессивность не проявляются в ее поведении в степени, исключающей для животного возможность жить нормальной жизнью? Согласно Харлоу, потому что первое чувство, которое проявляется в жизни живого существа, — это чувство любви к матери, и оно может нормально развиваться только в контакте с матерью. Эта любовь тормозит появляющиеся позднее страх и агрессию, как бы регулирует их с тем, чтобы страх и агрессивная реакция проявлялись в невыносимой для отдельных членов группы или всего сообщества степени и форме не во всех ситуациях, а лишь тогда, когда животное в самом деле должно испытывать страх или если возникает действительная необходимость в проявлении агрессивности.
Само собой разумеется, что из результатов наблюдений над животными, подтверждающими наследственный характер чувства страха, нельзя делать вывод, что точно так же обстоит дело и в отношении человека. Тем не менее нельзя отрицать, что способность чувствовать страх, как чувственная реакция, проявляющаяся в опасной ситуации, характерна и для человека, поскольку это свойство имеет чрезвычайно большое значение для сохранения вида и отдельного организма. Каждому здоровому человеку свойственно чувство страха, а человек, которому страх неведом, по сути дела, больной, и, соответственно, полное отсутствие страха один из симптомов, относящихся к сфере психопатологии. Не следует, однако, забывать, что храбрость не равнозначна отсутствию чувства страха, она скорее представляет собой своего рода интеллектуальную оценку, сознательный контроль. Человек обладает характерной способностью не бросаться в бегство, когда ему страшно, и эта черта свидетельствует не об отсутствии страха, а об умении побеждать это чувство.
Как же развивается способность чувствовать страх в процессе взросления человека? С первыми проявлениями реакции страха у младенцев мы сталкиваемся, когда им уже исполнилось несколько месяцев. Хотя известно, что уже через несколько суток или недель после рождения младенец вздрагивает от громкого резкого звука или вспышки света, такую реакцию нельзя рассматривать как проявление чувства страха в чистом виде. Выраженная реакция страха в виде боязни неизвестного впервые проявляется примерно в 6 месяцев, когда ребенок может испугаться, увидев незнакомое лицо. Несколько позднее появляется переживаемый в отсутствие родителей «сепа- рационный» страх, и в течение двух последующих лет репертуар детских страхов становится все богаче. В этот период мы говорим о «конкретных» страхах, т. е. до достижения ребенком 2—3 лет страх у детей вызывают те конкретные предметы, существа или ситуации, которые они и в самом деле считают опасными. В этом возрасте нет никаких проявлений абстрактного страха.
На стадии конкретных страхов у детей обнаруживается существование строгой зависимости между интеллектуальным уровнем и страхом. Чем выше интеллект ребенка, тем больше конкретных страхов он испытывает. Хотя это и может показаться странным, тем не менее такая связь вполне логична, ведь сможет человек распознать возможную опасность, происходящую от конкретного предмета или ситуации, или же нет — это зависит от его интеллектуального развития. Чем выше интеллект ребенка, тем шире круг ситуаций, в которых он может усмотреть какую-либо опасность. В процессе обучения диапазон конкретных страхов очень быстро расширяется; так, в результате ассоциации с белым халатом врача ребенок начинает пугаться парикмахера, если ребенок не очень любит умываться, он может бояться воды вообще, в особенности если родители из соображений безопасности ограничивают контакты ребенка с водной средой.
Начиная с 3 лет конкретных страхов становится все меньше, поскольку степень умственного развития ребенка уже позволяет ему распознавать и те нюансы, которые делают безопасной ситуацию, которой он раньше боялся. (Следовательно, 3-летний ребенок уже не испугается льва, которого увидит на иллюстрации к сказке.)
Одновременно с появлением у ребенка способности к образному мышлению, примерно в возрасте 2—3 лет, он начинает испытывать кроме конкретных и так называемые символические страхи. С этого времени различные символы приобретают все больший вес не только в детских играх (это период символических игр), но и в страхах, испытываемых детьми. Среди символических страхов наиболее часто встречается боязнь темноты. Хотя в ней присутствует и некоторый элемент конкретности, связанный с тем, что в темноте ребенок ничего не видит и в любой момент может на что-нибудь натолкнуться, тем не менее роль этого фактора здесь совершенно незначительна. Достаточно вспомнить, что до 1,5—2 лет дети совершенно не боятся темноты, и эта боязнь, в той или иной степени свойственная каждому ребенку, появляется примерно в 2 года. Необходимо подчеркнуть, что боязнь темноты не обязательно следствие какой-то ошибки воспитания, но все же, если ребенок испытывает внутренние или открытые конфликты с окружением, символические страхи многократно усиливаются. Чего дети боятся в темноте? Очевидно, того же, что они переживают, оставаясь в квартире в одиночестве. Темнота создает для ребенка ситуацию, аналогичную одиночеству, причем на его впечатления накладывает отпечаток и специфическая детская логика: чего я не вижу, то не существует. При этом ребенку кажется, что он остался один, что его все покинули, и эти впечатления сопровождаются чувством неуверенности и страха. Здесь ребенок имеет дело с двумя символами. Один из них — «я остался один» — связан с боязнью потерять мать, к которой ребенок очень привязан. Следовательно, в основе этих ощущений лежит связь между матерью и ребенком. К этому символу добавляется еще один: в воображении ребенка, умеющего образно мыслить, в темных углах комнаты рисуются различные сказочные герои, платок вдруг предстает перед ним в виде змеи и т. п.
Что же делать родителям, если они заметят, что их ребенок боится темноты? Можно оставлять открытой дверь комнаты, в которой ребенок спит, но лучше всего установить в этой комнате маленькую, не слишком яркую лампу, до выключателя которой ребенок мог бы без труда дотянуться. Это необходимо для того, чтобы он чувствовал такую же уверенность, как и при игре в жмурки: когда ему захочется, он может «включить» свет. Ни в коем случае нельзя наказывать «за трусость» ребенка, боящегося темноты, не следует и стыдить его за это («Такой большой мальчик, а боится темноты!» — часто говорят родители). От этого страх ребенка не пройдет, он будет пытаться утаить его от родителей. Именно поэтому детям, оставшимся в темной комнате, вдруг неожиданно «хочется» поесть или попить, они просто не отваживаются признаться (нередко даже себе) в том, что им хочется побыть с родителями, потому что боятся оставаться в одиночестве.
Говоря об отношении родителей к детским страхам, можно сказать, что практически во всех случаях они должны вести себя примерно так, как в рассмотренном случае с боязнью темноты. Но при этом не следует забывать, что эти советы относятся собственно к моменту проявления страха! Родители должны, особенно если чувство страха у ребенка усиливается, стремиться к тому, чтобы устранить конкретные причины, стоящие за символическими детскими страхами. Для этого может оказаться полезной и консультация специалиста-психолога.
Но что же такое страх? Страх можно определить как эмоциональное состояние, которое появляется перед определенным событием и как бы предвещает наступающее фиаско. Следовательно, человек ощущает страх не просто в опасной ситуации, а тогда, когда он не верит в успех своей попытки избежать опасности, например спастись бегством, иными словами, когда человек исходит из того, что беда, от которой он бежит, его все-таки настигает.
Положительный или отрицательный характер эмоций зависит от того, в какой мере достигнет цели тот или иной поведенческий акт, связанный с данным чувством. Как мы отмечали выше, ощущение страха не всегда появляется даже в минуту опасности. Это зависит от того, насколько успешными представляются нам собственные попытки избежать опасности. Точно так же и гнев может быть положительным эмоциональным ощущением в том случае, если человек имеет возможность в полной мере реализовать те формы поведения, к которым побуждает его чувство гнева. О любви принято говорить, что это положительные эмоции. Тем не менее, пожалуй, в душе каждый согласится с тем, что с этим чувством может быть связано мучительно отрицательное эмоциональное состояние, если нельзя воплотить форму поведения, к которой побуждает любовь, иными словами, если нет взаимной любви. Точно так же обстоит дело и в отношении родственных чувств. Любовь к родственнику, которая не может быть реализована, — это траур. Тяжелое отрицательное эмоциональное впечатление траура связано с сознанием того, что уже никогда не будет возможности воплотить те формы поведения по отношению к данному человеку, к которым побуждает чувство любви к нему.
Со страхом самым непосредственным образом связано еще одно чувство, называемое тревогой. По сути дела, тревога — это явление, родственное символическому страху. Мы знаем, что тревога — это эмоциональное впечатление, похожее на страх, но тем не менее это не страх и определить его очень трудно. Наиболее часто встречается, определение, подчеркивающее временной аспект этого явления: тревога — это чувство страха, связанное с отдаленной во времени опасностью. Например, если, сидя в кресле перед стоматологом, мы испытываем конкретный страх, то в том случае, когда нам известно, что на следующей неделе мы должны посетить зубного врача, в течение всей недели мы будем испытывать тревогу. Многие считают, что тревога — это страх перед каким- то неопределенным объектом и его характерной чертой является то обстоятельство, что данному человеку причина страха неизвестна. Возможно, это и так, но, с другой стороны, очень часто люди точно знают, из-за чего они приходят в состояние тревоги. Не боятся, а именно тревожатся. Различие между этими ощущениями следует искать где-то в сфере, соответствующей чувствам. Страх появляется в тех случаях, когда поведение определено однозначно, например: реакция на появление угрожающего объекта — бегство. В тот момент, когда в поведении, вызванном конкретной ситуацией, появляется какой-либо фактор неопределенности, вместо страха рождается тревога. Эта ситуация хорошо может быть прослежена на примере школьного отличника. В тот момент, когда учитель просматривает классный журнал, раздумывая, кого бы вызвать к доске, весь класс охвачен тревогой, и только для отличника это момент переживания положительных эмоций. Рассмотрим другой пример. Если человек спасается бегством от преследующего его льва, весь бег человека олицетворяет собой страх в чистом виде. Если же человек видит, что лев собирается напасть и у него есть два возможных пути к спасению: влезть на дерево или прыгнуть в реку, но человек никак не может решить, какой путь избрать, он в этот момент будет испытывать тревогу.
Этот момент заслуживает пристального внимания потому, что, как можно видеть, тревога имеет прямое отношение к неспособности человека принимать решения. Результаты психологических исследований свидетельствуют о том, что тревожность свойственна людям, неспособным самостоятельно принимать решения. Интеллектуальная неспособность принимать решения и тревога, можно сказать, сопутствуют друг другу и, вероятно, очень тесно связаны между собой. Тревожный человек воспринимает как угрозу и такие ситуации, которые для иного человека выглядят не столь опасными. И как следствие, полная потеря таким человеком способности к действию, поскольку в сложной ситуации он не может принять какое-либо решение.
Интересно рассмотреть и связь между тревогой и результативностью действия человека. Для достижения высоких результатов необходим определенный, средний уровень тревожности. Отсюда можно заключить, что она в определенных пределах может играть роль своего рода стимулятора, помогать человеку в определенных ситуациях достигнуть максимально возможного результата. В настоящее время принято говорить о так называемой мобилизующей и расслабляющей тревожности. Расслабляющая тревога парализует личность в ответственные моменты, а мобилизующая как бы дает действиям человека дополнительный импульс. В последнем случае человек может сделать даже то, что, казалось бы, ему совершить не под силу. В основе этого явления лежат психологические аспекты воспитания, среди которых особое место занимают отношения между родителями и ребенком. Если в детстве человек постоянно убеждался в собственной беспомощности, неспособности решать те или иные задачи, впоследствии в ответственные моменты он всегда будет испытывать расслабляющую тревогу. И естественно, человек, для которого необходимость действовать связана с чувством успеха, переживает эту ситуацию как мобилизующую тревогу.
Все это очень просто и никак не связано с уровнем интеллектуального развития личности, хотя на первый взгляд может показаться, что такая связь должна существовать. Если бы это было именно так, то тех детей, которым в детстве все удавалось, следовало бы считать очень умными, неудачников — глупыми и, таким образом, нам оставалось бы заключить, что умным детям свойственна мобилизующая тревога, а глупым — расслабляющая. Но в действительности все обстоит иначе. Эта зависимость очень тесно связана с уровнем требований, предъявляемых к ребенку со стороны родителей. Если этот уровень превышает способности ребенка, он постоянно будет замечать, что не может соответствовать этим требованиям. Такой ребенок в течение всей жизни будет теряться при необходимости действовать, поскольку чувство постоянной неудовлетворенности родителей закрепляет в нем ощущение неудач. При первой же возможности он пытается уклониться от выполнения стоящей перед ним задачи, поскольку боится потерпеть неудачу, и тем самым поведение этого человека приобретает характерные черты тревожности личности. В психологии принято различать по этому признаку два типа личности: человек, ориентированный на избежание неудачи, и человек, ориентированный на достижение успеха. Нетрудно увидеть, что существует глубокое различие между этими двумя позициями: в одном случае человек приступает к решению задачи с мыслью о том, «как бы не потерпеть неудачу», а во втором — «я хочу успешно справиться с заданием». Таким образом, человека первого типа собственно успех не интересует, но независимо от этого он может быть очень способным. Справедливо и обратное: ориентация на успех может быть свойственна и людям не очень высокого интеллектуального уровня, которые всегда приступают к решению задач в надежде на конечный успех, и это как бы придает им дополнительные силы.
Каким вырастет ребенок, ориентированным на избежание неудачи или же ему будет свойственна ориентация на успех, это в решающей степени определяется в детские годы. Родители, считающие своих детей гениальными, склонны предъявлять к ним завышенные требования. Нередко в них отражается и неудовлетворенность родителей собственными успехами. В большинстве случаев, к сожалению, родители тревожных детей и сами относятся к подобному типу. Вследствие неудовлетворенности самим собой кто-то из таких родителей старается «затолкать» в своего ребенка все то, что ему самому не удалось, или они думают, что не получилось или не сложилось. В результате иной ребенок может быть подготовлен к тому, что в школе его ждет головокружительная карьера. Но вот переступает ребенок порог школы, и вдруг и ему самому, и его родителям приходится убеждаться в том, что он хотя и не глупее других, но вместе с тем ни в чем их не превосходит. В конечном счете средние успехи воспринимаются и ребенком, и родителями как полное фиаско. Ребенок оказывается неспособным соответствовать требованиям родителей.
Следует подчеркнуть, что родители должны побуждать ребенка постоянно тянуться вверх, но вместе с тем нельзя предъявлять ему требования, выходящие за пределы его возможностей, потому что в этом случае в ребенке вырабатывается тяжелая, отрицательная черта, влияющая на всю его дальнейшую жизнь, проявляющаяся прежде всего в стремлении уклониться от необходимости решать собственные задачи. Таким образом, формируется тип человека, который, заблаговременно комбинируя, старается направить свою жизнь так, чтобы ему не приходилось сталкиваться с теми или иными проблемами, поскольку в его сознании понятия «задача» и «неудача» становятся почти неразделимыми.
К тревоге и страху имеет непосредственное отношение еще одно явление—стресс. В минуты опасности в человеческом организме протекают бурные изменения гормональной деятельности. Если человек попадает в опасную ситуацию, его организм экстренно реагирует на нее, и такое состояние принято называть стрессовой реакцией. Описанная выше тревожная реакция — это не стрессовое состояние. Между этими состояниями существенное различие на гормональном уровне. Стрессовая реакция всегда связана с какой-либо конкретной опасностью, вызывается очень сильным внутренним нервным потрясением, и за ней стоят глубокие биологические процессы. Это своеобразный механизм концентрации энергии, который генетически призван помогать человеку избежать опасности. В отличие от этого тревожное состояние не связано с конкретной ситуацией, с какой-либо определенной угрозой. Проявляется это состояние обычно в тех случаях, когда опасность существует длительное время, чем определяется различие между страхом и испугом.
Человек, продолжительное время живущий в напряжении, вызванном ожиданием какой-либо опасности, постоянно находится в тревожном состоянии. В тот момент, когда эта опасность появляется, наступает стрессовая реакция. Таким образом, тревога — это всегда явление длительное, а стрессовая реакция — кратковременное. Длительное стрессовое состояние наносит человеческому организму большой вред и во всех случаях, почти без исключений, приводит к возникновению определенных болезней. Это так называемая стрессовая гипотеза болезней.
